Фесуненко (начало)

[piligrim]

          - Я не буду участвовать в твоей передаче – произнёс он с трудом, мгновенно севшим голосом - потому что, если руководство твоей телекомпании узнает, что я принимаю участие в твоей программе, её снимут с эфира.
          Он посмотрел на меня глазами полными тоски и опустил взгляд. Я ощутил всю ту борьбу, которая в нём шла – ему очень хотелось поучаствовать в этой программе, он соскучился по эфиру за «глухие» годы своего спецкоррства в Италии. Он приносил себя в жертву, опасаясь, что у меня будут неприятности из-за его участия в передаче. Ему было что сказать, но он наступал на горло своей песне, чтобы не навредить мне.

* * *

          Я его помню в эфире очень давно. С тех пор, наверное, когда я ещё ходил в школу и о работе на ТВ даже не помышлял. Он всё время казался мне очень суровым дядькой, который много чего повидал, много чего знает. Один из ведущих «политобозов» СССР – Игорь Сергеевич Фесуненко.
          Мне довелось с ним проработать 4 года. Была на ЦТ такая передача с неудобоваримым названием «Кинокамера смотрит в мир». Когда в стране возникли «перебои с серебром», её переименовали уж совсем в смешное: «Камера смотрит в мир». Тогда же слова «кино» неожиданно лишились в своих названиях «Клуб кинопутешественников» и другие передачи.
          У «Камеры смотрит в мир» было двое ведущих – Генрих Боровик и Игорь Фесуненко. Первый коллекционировал фотографии себя во время рукопожатий с Генеральными Секретарями ЦК КПСС, которые вдруг начали сменяться с поразительной скоростью. Начиная с незабвенного «дорогого Леонида Ильича», он успевал, в этой их круговерти, «поручкаться» с каждым из его последователей. Я уверен почему-то, что с Никитой Сергеевичем он тоже успел «поручкаться», но я этого не застал. Удивительная даже не способность, а это талант - быть своим при любой власти. От того его статус был неизмеримо высок и великие и ужасные Энвер Назимович Мамедов* и сам Сергей Георгиевич Лапин** не рисковали вслух сомневаться в его словесных эскападах в эфире. Прежде чем сделать замечания или внести правку, они советовались с соответствующим отделом ЦК. Подпись «Генрих Боровик», так же, как и «Валентин Зорин»*** были равны Знаку Качества, неведомой священной корове и жене Цезаря вместе взятыми.
          Наблюдая за тем, как работали эти два монстра отечественной журналистики, я стал замечать некоторые закономерности. Боровик выбирал себе наиболее «вкусные» темы, а Фесуненко доставались, казалось бы, менее значимые. Сказать, что они передачу по очереди, будет неверно. Скорее, Боровик делал так, как ему удобно (он был «сторонним» автором), а оставшиеся дыры, как штатный автор, «затыкал» Фесуненко, делая несколько передач подряд.
          Но даже не это главное. Вот главное меня поразило более всего.
          Боровик писал дома свои тексты, чётко выверял все формулировки, потом их зубрил(!) наизусть, приходил на запись и записывался в студии, читая свой текст с выражением, иногда делая паузы, якобы осмысливая то, что он сейчас скажет. Если возникала необходимость дубля, то звучало всё то же самое, вплоть до запятой. (Телесуфлёром на нашей передаче мы почему-то никогда не пользовались, ни при ком из ведущих, хотя он и был в студии.) То, что заученно говорил Боровик, требовало задумчивого вникания, буквально продирания через его художественные образы к смыслу сказанного. Он писал текст, который нужно воспринимать не на слух, а читать с листа. Это были газетно/журнальные статьи.
          Как-то была одна программа, которую вёл Боровик, на злободневную тему – американский эсминец обстрелял Бейрут (если я не ошибаюсь). Генрих Авиэзерович нагнал художественных образов минуты на три о том, кому и что напомнил огонь пушек американского эсминца: нашим ветеранам этот огонь, по его мнению, должен был напомнить горящие деревни Украины, Белоруссии и России, немцам – горящий Берлин, англичанам – бомбежки Лондона, испанцам – пожар Герники, «всему прогрессивному человечеству» – огонь печей Освенцима и т.д. Было там ещё что-то ввёрнуто про олимпийский огонь американцев. К концу тирады смысл терялся окончательно и рождалось недоумение – какая связь между всем этим?! Пока бедный зритель, на которого обрушивались эти тонны высосанных из пальца аналогий, в спешке искал ответ на вопрос о связи, мысль вместе с текстом стремительно уходила вперёд и безвозвратно терялась. Но автор очень гордился этой своей образностью и ни в коем случае не хотел что-то переделывать, считая этот пассаж гениальным.
          Кстати об отчестве. Оно совершенно неожиданно стало камнем преткновения между нами. Когда уже ближе к концу моей работы на этой программе Генрих Авиэзерович резко и неожиданно для меня превратился в Генриха Аверьяновича, я не сразу к этом смог привыкнуть и где-то на какой-то тусовке прилюдно и автоматически по привычке обратился к нему по «старорежимному» - Авиэзерович, то его красноречивый взгляд именно тогда мне напомнил огонь пушек американского эсминца. После этого наши с ним отношения и до того чисто служебные, как-то уж совсем резко охладели и сошли на нет. Генрих Авиэзерович Аверьянович стал демонстративно меня не замечать и смотреть как-то сквозь меня. Но, честно сказать, меня это как-то не тронуло….

(продолжение)

* Э.Н.Мамедов - первый заместитель Председателя Гостелерадио СССР, куратор и практически руководитель телевидения СССР.
** С.Г.Лапин - Председатель Гостелерадио СССР, член ЦК КПСС.
*** В.С.Зорин -политобозреватель Гостелерадио СССР, профессор.